Именно второй и сыграл роль Лжедмитрия. Лжедмитрий изображён с усами, в меховой шапке с пером и не похож на все другие свои портреты. Спустя несколько дней в Москве был раскрыт заговор, направленный на свержение и убийство Дмитрия.
В последние годы правления Борис перестал выходить из дворца, не принимал челобитных и вёл себя «как вор, боящийся быть пойманным». Из «воровского стана» в Москву были отправлены Василий Васильевич Голицын и князь Рубец-Масальский с приказанием, чтобы из Москвы были устранены враги «царевича». На следующий день был дан бал в новом царском дворце, во время которого играл оркестр из сорока музыкантов, а царь вместе с придворными танцевал и веселился.
У Лжедмитрия I — по крайней мере, на первом этапе его деятельности — все эти факторы, несомненно, присутствовали. Борьба за власть в кремлёвских верхах начинается с момента восшествия на престол слабого телом и духом царя Фёдора. Гибель Дмитрия в Угличе и последовавшая за этим смерть бездетного царя Фёдора привели к династическому кризису. С точки зрения легитимности, вспомнили о том, что через сестру, бывшую замужем за царём Фёдором, он был в родстве с династией Рюриковичей.
Также ему упорно ставили в вину гибель царевича Дмитрия, и Борис оказывался виноват вдвойне — как «погубитель царского корени» и «самовластный восхититель трона». Глухая оппозиция, сопровождавшая правление Бориса с начала и до конца, не была для него секретом. Существуют данные, что царь прямо обвинил приближённых бояр в том, что появление самозванца не обошлось без их содействия.
Понятно, ненависть к Годуновым к моменту его кончины была всеобщей. Уменьшение количества налогоплательщиков и сравнительная маломощность крестьянских хозяйств привели к увеличению налогового бремени, в частности, «царского тягла». В оппозиции к власти находилось и городское население, недовольное тяжёлыми поборами, произволом местных чиновников и непоследовательностью правительства в городовой политике. Почва для появления самозванца была готова.
Также говоря о еврействе, Видекинд, по-видимому, путает Лжедмитрия I со вторым самозванцем, которого действительно часто именовали в документах того времени «крещёным евреем Богданкой».
В настоящее время эта версия имеет больше всего сторонников. Считается, что Юрий был на год или два старше царевича. Он погиб в пьяной драке, когда оба сына — Юрий и его младший брат Василий, были ещё малы, так что воспитанием сыновей занималась его вдова. Спасаясь от «смертныя казни» во время расправы с романовским кружком постригся в Железноборковском монастыре, расположенном неподалёку от родительского поместья.
В Москву были отправлены с грамотой от «царевича Димитрия» Гаврила Пушкин и Наум Плещеев., вероятно, под охраной казацкого отряда Ивана Корелы
Серьёзным доводом в пользу тождественности Лжедмитрия I с Отрепьевым считается акварельный портрет самозванца, обнаруженный в 1966 году в Дармштадте американским исследователем Ф. Бабуром. Основой этой гипотезы следует считать, видимо, слухи, начавшие ходить вскоре после смерти царевича, о том, что убит был некий мальчик Истомин, а подлинный Димитрий спасён и скрывается.
С точки зрения сторонников гипотезы «спасения», события могли выглядеть так — Дмитрий был подменён и увезён Афанасием Нагим в Ярославль (возможно, в этом принял участие уже упомянутый Джером Горсей). В дальнейшем он постригся под именем Леонида в монастырь Железный Борк или же был увезён в Польшу, где воспитывался иезуитами. Предполагается, что ею также руководила ненависть к Годуновым и желание из нищего монастыря вернуться в царский дворец.
Он был разумным государем, но сыном Грозного не был, ибо тот действительно убит 17 лет тому назад и давно истлел. Хотя он и не сын царя Ивана Васильевича, всё же теперь он наш государь. По его предположению, существовало два самозванца, один — Григорий Отрепьев, посланный из Москвы, другой — неизвестный поляк, подготовленный к своей роли иезуитами.
Иногда выдвигается версия, что «Гришка» был в действительности одним из незаконнорождённых сыновей Грозного, отданным на воспитание в семью Отрепьевых. В 1603 году юноша объявился в городе Брагин и поступил на службу к князю Адаму Вишневецкому, где проявил себя обходительным, скрытным и замкнутым человеком.
Изучив их и якобы удостоверившись в их подлинности, Адам Вишневецкий поспешил к умирающему слуге и прямо спросил о его подлинном имени и происхождении. Петрушка уверял, что когда-то служил в Угличе при особе царевича.
В Кремле его ожидало духовенство с образами и хоругвями
Так, однажды, будучи в бане, Вишневецкий разгневался на чересчур нерасторопного по его мнению слугу, ударил его по лицу и обругал площадными словами. Подобного обращения тот не выдержал и горько упрекнул князя, что тот не знает, на кого поднял руку. В дальнейшем легенда разворачивается подобно первой. Воспылав к ней любовью и не видя другого пути добиться цели, он якобы положил на подоконник признание в своём «царственном происхождении».
Документально подтверждено только, что в конце 1603 года Константин Вишневецкий — и вместе с ним претендент — действительно побывали в Самборе у тестя Вишневецкого — Юрия Мнишека. Так или иначе, весть о «чудесном спасении» достигла наконец Москвы и по-видимому, сильно встревожила царя Бориса. Естественно, возникал вопрос, как смог выжить царевич Дмитрий, и кто именно принимал участие в его спасении и бегстве в Польшу.
Более развёрнутую версию приводит в своём дневнике Марина Мнишек. Считается, что эта версия ближе всего к тому, как описывал самозванец при польском королевском дворе и у Юрия Мнишека в Самборе своё «чудесное спасение». Нашёл ребёнка, похожего на царевича, взял его в покои и велел ему всегда с царевичем разговаривать и даже спать в одной постели. И так он всё это с ними долгое время проделывал.
Взял он его тайно и уехал с ним к самому Ледовитому морю и там его скрывал, выдавая за обыкновенного ребёнка, не объявляя ему ничего до своей смерти. Потом перед смертью советовал ребёнку, чтобы тот не открывался никому, пока не достигнет совершеннолетия, и чтобы стал чернецом.
1874 г. Н. Неврев Присяга Лжедмитрия I польскому королю Сигизмунду III на введение в России католицизма. В дальнейшем, Константин Вишневецкий и Юрий Мнишек в сопровождении претендента с торжеством вернулись в Самбор, где последний сделал официальное предложение Марине. Поход Лжедмитрия I на Москву начинался при самых неблагоприятных обстоятельствах.
Тем временем в Москве 5 июня 1605 г. тело бывшего царя Бориса Годунова было «ради поругания» вынесено из Архангельского собора. 25 июля Шуйский был возведён на плаху, но приказом «царя Димитрия Ивановича» помилован и отправлен в Вятскую ссылку. Сам Лжедмитрий, будучи в Польше, однажды оговорился, что ему помог дьяк Василий Щелкалов, также подвергшийся затем гонению от царя Бориса.